— Евгений Аполлонович, данные о количестве выброшенных на берег Байкала тушек нерп разнятся, называют число 141. При этом многие СМИ, в том числе федеральные, характеризуют ситуацию как экологическую катастрофу. По вашему мнению, при гибели какого количества млекопитающих целесообразно использовать этот термин?

— Термин «экологическая катастрофа» у нас просто затаскали до дыр. Словосочетание эффектное, но непонятно, что за ним кроется.

Это примерно как в интернете: половина пользователей находится в шоке, и неважно от чего.

Сколько погибло нерпы — мы не знаем. И вряд ли узнаем. Поясняю. Обычно в таких случаях проводят экстраполяцию по типу: если на 200 метров берега нашли три туши, то на 2000 километров береговой линии будут лежать 30 тысяч голов.

Если речь идет о начале эпизоотии, то можно предположить, что в ближайшее время погибнет не одна тысяча особей. К примеру, только за осень 1987-го и зиму 1987/1988 годов погибло порядка 6—7 тыс. голов, но падеж был и позже, пока эпизоотия не сошла на нет.

По моим оценкам, за время активной фазы прошлой эпизоотии популяция нерпы уменьшилась минимум на 20 тыс. голов. Много это или нет? Численность нерпы в 1988 году оценивалась в 115 тысяч голов. Осенью 1989 года от 30 до 62 процентов самок репродуктивного возраста оказались яловыми, то есть весной 1990 года не принесли потомства. Если подсчитать «недорожденных детей», то демографические потери были серьезными, но не катастрофическими.

Факты против домыслов

— СМИ выдвигают разные версии произошедшего, в том числе…

— От того, что сообщают СМИ, волосы дыбом. Но это говорит об экологической грамотности общества. Цитирую и комментирую.

Источник: «По словам специалистов», причины, по «которым животных выбрасывает на берег», это «браконьеры, болезнь или просто старость»… Дальше больше: «если это действительно были браконьеры, возникает вопрос, почему нерп оставили на берегу, ведь они внесены в Красную книгу…». Здесь вся информация, мягко говоря, неправдивая.

Байкальская нерпа официально считается промысловым видом, для нее приняты правила добычи и т. п.

— а значит, она никак не может быть «краснокнижной»…

Источник: «В прошлом году был падеж нерп в результате сильного шторма на Байкале». Любому нормально мыслящему человеку понятно: если бы физически здоровые животные погибали от штормов, байкальская нерпа давно перестала бы существовать как вид.

Источник: «Очевидцы утверждают, что на тушах животных видны глубокие раны». Осталось узнать, соответствует ли это действительности…

Источник: «Животные массово выбрасываются на берег». Никто этого не видел — люди видели трупы, которые уже никуда не выбрасывались.

Источник: «К расследованию дела подключились Генпрокуратура России и несколько ведомств, а также исследование проводят ученые. По одной из версий, нерпы погибли от голода». На каком основании вдруг, спросите вы. Все просто: «…у них в желудках не было пищи на момент гибели», а «недостаток кормовой базы может быть вызван значительным ростом популяции байкальской нерпы». На самом деле остатки пищи в желудках нерп фиксируются у 5—10% животных (это максимум). Такова физиология! Ну а чтобы уморить нерпу голодом, надо очень-очень постараться.

При полном отсутствии пищи нерпа спокойно живет два месяца и не очень спокойно может протянуть еще один. Жир-то подкожный для чего?!

Выживает сильнейший

— Говорят, массовый мор — природная саморегуляция. Если подобное возможно вообще, объясните, кто дает животным непопулярную команду?

— Никто не знает, как отдельно взятое животное узнает о неприятностях в популяции, от кого оно получает сигнал, но процесс саморегуляции начинается, когда численность животных достигает некоей плотности (численности на единицу площади или объема), которую эта единица площади уже не в состоянии прокормить. Как только пищи начинает не хватать, усиливается внутривидовая конкуренция за этот ресурс — и процесс пошел… Грубо говоря, выживает сильнейший. Животные приняли сигнал «дело дрянь»,  начинают недоедать, худеть, выключают репродукцию. Например, недостаток пищи замедляет скорость роста животных, они начинают отставать от нормы, а значит замедляются взросление, половое созревание. Популяция может «разрежаться» путем явного преобладания в потомстве самцов — такое тоже было. Этими способами ограничивается дальнейший рост численности популяции. Нерпы как бы сознательно поступают по принципу: не плодить худых и голодных, не портить генофонд… Но если эти способы не помогают —

«лишние» животные начинают погибать.

Отмечу, что популяция регулирует свою численность постоянно, но мы начинаем это замечать только в случаях ее значительного увеличения или сокращения.

Что это было?

— Подобный случай массовой гибели нерп на Байкале уже фиксировался. В конце 80-х годов южные берега Байкала оказались усыпаны трупами млекопитающих. Тогда причиной смерти называли эпидемию чумки, среди других факторов называли ядовитые стоки БЦБК. Не помните, тогда конкретную причину гибели нерп удалось установить?

— Да, тридцать лет назад события развивались похожим образом, за исключением одного: нашелся человек, который возглавил, пусть неформально, «следствие». Это был Михаил Грачев — директор Лимнологического института. Он оперативно сформировал международную команду из первоклассных ученых, в ее состав вошли профессор В.Колесник, специалист из Голландии А.Остерхауз. Работа буквально закипела, причем на очень высоком методическом уровне, и виновник трагедии был оперативно найден. Им оказался морбилливирус, очень близкий родственник вируса чумы плотоядных, вызывающий чумку у собак. В 1989 году первые результаты исследований были опубликованы в престижном журнале Nature.

— Как вы считаете, какая из выдвинутых причин наиболее вероятная и почему? Или у вас есть другое мнение?

— Достойная версия одна: вспышка какого-то заболевания, скорее всего вирусной природы. И, конечно же, вопрос требует тщательного исследования. Некоторые СМИ со ссылкой на специалистов Лимнологического института заявили, что данные будут получены с помощью молекулярно-генетических методик, анализа ДНК.

Я позвонил С.И.Беликову — главному вирусологу Лимнологического института, спросил, что и как. А никак!

Сотрудницу отправили на место происшествия поздно — трупы животных окончательно окоченели.

Нерпы огромные, под 80 кг, неподъемные, полузамерзшие, кровь не взять, внутренние органы раздолбаны от долгого нахождения в прибойной зоне, многие из осмотренных были с плодами, нерпы упитанные и на вид… совершенно здоровые. «А как насчет ДНК?» — спрашиваю. — «Не знаю, мне ничего об этом не известно».

Массовую смертность я предсказывал лет 15 назад, писал в официальных бумагах. Но у нас мнение науки частенько игнорируют, больше верят «Гринпису»…

— Промышленная добыча нерп не ведется много лет. На сколько, на ваш взгляд, увеличилась популяция нерпы? В СМИ звучат данные — от 120 тысяч до 130 тысяч голов. Вы к какой цифре склоняетесь?

— Сейчас никто не может сказать, сколько нерпы в Байкале. Применяемая методика дает большую ошибку. Но это полдела, Бог с ней, с ошибкой. Когда есть ряд оценок, когда одну и ту же работу выполняют периодически, то можно хотя бы уловить динамику численности — больше становится нерп или меньше. Абсолютная величина в этом случае носит оценочный характер. Поэтому 100 тыс. и 130 тыс. — это практически одно и то же. Чтобы рассчитать численность, нужно знать три вещи. Первая: половой и возрастной состав популяции — сколько самок, сколько самцов того или иного возраста. Вторая: репродуктивный потенциал популяции. Если первый параметр относительно стабильный — нерпа долго живет и ее демография в норме меняется не очень быстро, то второй весьма изменчив. Поэтому эти вещи нужно изучать.

А изучать их можно только на мертвых животных! Как бы ни скрежетали зубами «зеленые», дела обстоят именно так.

Третий компонент — численность (абсолютная) приплода в каждом году, желательно сначала сделать 1-е и 2-е, а потом, на следующий год, учет щенков. Тогда можно что-то подсчитать и получить абсолютную величину, которая в итоге все равно будет лишь оценкой.

Кстати, у «науки» (это Байкальский филиал Госрыбцентра в Улан-Удэ) есть приличное разрешение на добычу нерпы (чтобы получить материалы для 1-го и 2-го пунктов), но вот организовать ее «научники» почему-то не могут. Поэтому приходится использовать информацию практически  20-летней давности, что, конечно, не добавляет оценке точности. На сколько увеличилась популяция за последние годы, вам вряд ли кто скажет. Но увеличилась — это точно, иначе и быть не могло.

— Какое количество нерпы для Байкала мало, а какое — слишком много?

— Нерпы в Байкале столько, сколько сможет прокормить экосистема озера. Не больше и не меньше. Уменьшить численность нерпы до уровня «мало», конечно, можно, но и эту глупость сделать не так уж просто. Например, в 70—80-х годах прошлого века только официальный промысловый лимит составлял до 6 тыс. голов в год. Добывали больше. Еще четверть, если не треть от добытых нерп, погибала от ранений. Кстати, эти нерпы тонули! За исключением подранков-щенков — у них положительная плавучесть, и их трупы плавают, пока не разложатся и тоже не утонут либо пока их не вынесет на берег. Между прочим, для ясности (вот ведь одно цепляется за другое!), то, что первые находки трупов опять сделаны осенью, отчасти объясняется именно плавучестью нерп. К осени нерпы жиреют — готовятся к полуголодной зимовке, подкожный жир увеличивается с 35—40% весной до 50—60% общей массы тела!

А жир легче воды, плавает. Вот трупы и плавают, пока не попадут на берег.

В другое время года нерпы тоже погибают, но случаи выброса их на берег редки. Все просто. Так вот, еще надо добавить гибель от браконьеров — в те годы их была масса, и были они весьма активны. Таким образом, ежегодная убыль нерпы (без учета естественной смертности по старости и от болезней, не от эпизоотий) составляла порядка 15 тыс.

— И что в итоге?

— Ничего!

Репродуктивный потенциал нерпы очень большой.

Каждая самка может ежегодно (!) приносить по щенку, реже — по два, смертность молодняка очень невысокая, растут нерпы быстро: уже в три года они могут беременеть, в четыре — в первый раз рожать. Самок в популяции немного больше, чем самцов. И так далее. Вот почему численность популяции заметно не уменьшалась на протяжении многих лет. Более того, в 1987 году популяция «включила» саморегуляцию. Получается, что нормально организованный и контролируемый промысел вовсе не вредит популяции. Другое дело — нужен ли он сам по себе в современных условиях, это вопрос.

Справка: Эпизоотия — широкомасштабное распространение инфекционной болезни среди одного или нескольких видов животных.

Ольга Игошева, еженедельник «Копейка»

Фото Бориса Слепнева